Поездка в Чебоксары, Яна Никитина
В 20-х числах марта мне позвонили из редакции передачи «Экстрасенсы ведут расследование» и предложили принять участие в новой серии - поехать через несколько дней на новое расследование в город Чебоксары.
- Очень странно, - удивился я. – У меня последние два месяца было ощущение, что на новую серию я поеду в середине апреля.
- Поездка намечена на конец марта, может, с возвращением в Москву выйдет как раз начало апреля… - ответили мне. - Мы хотим, чтоб вы поехали с Зираддином. Там запутанная история.
- А у меня было ощущение, что я поеду с Зулией в середине апреля.
- С Зулией мы пока не можем связаться.
Через день мне прислали смс-ку: «Выезд 29 марта с Казанского вокзала. Поезд 054. Встреча на платформе за полчаса до отправления.»
Вот так в конце марта я выехал в Чебоксары. 30 марта мы целый день провели в Чувашии, а в ночь на 31 марта выехали в Москву.
ВЫЕЗД В ЧЕБОКСАРЫ
В день выезда в Чебоксары свою машину, на которой я обычно езжу по городу, я оставил дома во дворе, а на вокзал поехал на метро. В кассе метрополитена взял билет на две поездки, туда и обратно, чтобы, когда вернусь в Москву, не стоять в очереди в кассу метрополитена - потому что утром, когда прибудет поезд, в метро хлынет толпа народа.
Когда я приехал на Казанский вокзал и вышел на платформу, съемочная группа уже стояла около вагона. Вагон был почти в самом начале платформы, второй с конца. На платформе уже был Зираддин. Он стоял рядом с полноватым мужчиной, и они поздоровались со мной. Зираддин представил мне этого мужчину.
Кто-то из съемочной группы подошел и спросил:
- У вас сегодня, Зираддин, другая группа поддержки?
Мне дали мой железнодорожный билет, прикрепили радиомикрофон и сказали, что сейчас снимут на видео, как я сажусь в вагон. И я пошел вдоль вагона в сторону открытой двери, где стояла проводница. Доставая одной рукой из внутреннего кармана паспорт и железнодорожный билет, я нечаянно захватил и карточку на метро, на которой оставалась ещё одна поездка. Карточка выпала и, падая вниз, полетела за край платформы куда-то под колеса поезда.
- Ах ты! – сказал я и махнул рукой, не останавливаясь. Но мелькнула мысль:
«Наверное, это какой-то знак… Как будто знак того, что не стоит торопиться с возвращением в Москву… Может, будет ещё вторая поездка туда и встреча ещё раз с родственниками в последствии?» - подумал я.
Тем временем проводница, взглянув на мой билет, вернула его мне, и я прошел на свое место.
Потом радиомикрофон надели на Зираддина и отсняли, как он заходит в вагон.
Вскоре поезд тронулся. Пока группа раскладывала вещи по полкам в соседнем купе, я достал колоду карт и стал «настраиваться», входить в нужное состояние перед началом съемки. Для этого я, перекладывая карты, смотрел на карту со стороны «рубашки» и пытался определить, какая масть на обороте.
- Я никогда не видел Вас с картами, - сказал Зираддин, который сидел рядом, у окна, и набивал кому-то смс-ку. В руках у него были сразу два мобильных телефона.
- А я не гадаю на картах, - ответил я. - Просто таким образом стараюсь отстраниться от окружающих шумов и сосредоточиться.
В этот момент звякнул один из телефонов Зираддина – ему пришла ответная смс-ка. Зираддин с улыбкой стал читать текст сообщения, потом остановился и обратился ко мне с вопросом:
- А что такое «пупсик»?
Я стал объяснять, что значит это слово и в этот момент вошла директор съемочной группы Полина и сказала, что они готовы снимать, как мы работаем с фотографиями. Поскольку радиомикрофон был на Зираддине, то Полина сказала:
- Ну раз Зираддин в купе, начнем с него.
Я перешел в другое купе. Не помню, сколько времени прошло, вскоре пригласили и меня в то купе, где был оператор. Мне предложили войти и присесть.
- Вы мне пока не показывайте конверт с фотографиями, - попросил я. - Я сегодня днем написал что-то и хочу сказать это до того, как вы мне покажете фотографии.
- Мы сейчас начнем снимать, вы тогда так и скажите.
Оператор включил камеру и редактор начала:
- Леонид, я хочу вам показать фотографию…
Я тут же остановил ее:
- Подождите, не показывайте! Дело в том, что сегодня перед отправлением я попытался настроиться и увидеть какие-то образы… Я попытался их записать.
При этом я достал и стал разворачивать свой листок.
– Я написал на листке, что начало интервью в 9-30, а сейчас 9-28...
СЪЕМКА В ПОЕЗДЕ
После этого я продолжил:
- Во-первых, хочу сказать сразу: от всей этой истории идет ощущение какой-то растерянности. Как будто люди, которые вокруг, не понимают, что произошло.
Когда мне позвонили и сказали, что хотят пригласить меня ещё на одну серию, я сразу подумал, что эта история не будет похожа на те истории, что были у нас. Мне кажется, девочка будет очень молодая, ей лет 14, вот так вот.
Я не вижу, чтобы у нее была свадьба, ничего такого не вижу… Хотя я вижу, как она красит ресницы. И, по-моему, цвет глаз – голубой.
Я продолжил:
- Я вот здесь нарисовал - девушка любила надевать большие очки, как иногда актеры или певцы надевают большие круглые очки. И у нее накрашены губы.
(На этом стоп-кадре виден кусочек моего рисунка – большие очки и губы. Справа от рисунка надпись: «Большие… (эмблема ТНТ) очки. Накраш.губы»)
(На следующий день после эфира, то есть вчера, я по ссылкам «ВКонтакте» случайно нашел в Интернете три фотографии Яны. На одной из этих фотографий - она в больших очках.)
После этого я стал говорить о том, что ещё сумел «увидеть» сегодня днем перед поездкой, не имея никакой информации, кроме названия города – Чебоксары.
- Я во всей этой истории вижу маму, но она как будто выплакала уже все слезы и ходит в таком странном состоянии, все время ощущение растерянности. Я попытался сегодня утром перед просыпанием методом «осознанных сновидений» увидеть сон, но почти что все позабыл. Помню, что все время шло то ли двойняшки, то ли две сестры, может, на одной фотографии будет она, смотрящая в зеркало? Но все время идет два человека, две девушки идут.
(Как оказалось, у Яны есть родная сестра, Радмила.)
Потом я рассказал, как я пытался, не видя ещё ни одной фотографии, определить женские имена. Правда, я слышу не столько сами имена, сколько некий гул, определенные звуки.
Про девушку сказал так:
- Из женских имен я слышу имя с ударением на первом слоге, короткое имя, вроде: Рита, Лиля. (Оказалось, что Яна.)
А потом сказал, какие звуки мне слышатся в имени мамы:
- Думаю, у мамы имя как-то на букву «Л» начинается. И ещё я слышу протяжную ударную букву «и». Но это не Лиля. (Как я выяснил потом на следующий день, имя мамы – Альбина).
Потом я стал опять рассказывать про девушку:
- У нее там немножко волнистые волосы, почти до плеч достают (и показывая это, я ткнул себя ладонью куда-то на уровень груди). Девушка любит носить черные платья. Девушка очень любила черный цвет. На этих фотографиях у нее два темных платья. На одной фотографии она смотрит влево. Обычно, когда нам показывают фотографии, человек смотрит прямо, а здесь как будто бы она смотрит влево. Да, влево.
И я указал пальцем в левую сторону.
- И ещё мне кажется, что она то ли перекрашивала волосы, потому что волосы у нее начали сечься. Они стали немножко хрупкими – вот так мне видится.
- Ну что, теперь посмотрим? – спросила редактор.
- Давайте посмотрим, - согласился я.
Перевернули одну фотографию.
- Ну вот, смотрит влево, - тут же сказал я. – Тут написал ещё, что волосы коричневые, они, по-видимому, крашеные.
- Ну да, голубые глаза, черные подкрашенные ресницы… - сказал я, надев очки и разглядывая другую фотографию.
- У меня все время одна фраза не выходит из головы, - стал рассказывать я. - Как будто мама сказала: «Девочка, что же ты сделала?». Как будто мама сама даже не поняла, что произошло. И поэтому произносит фразу с таким сожалением. Если мама говорит: «Что же ты сделала?», то значит, девочки нет в живых. Причем произошло совершенно неожиданное событие. Я вижу волосы девочки, расходящиеся, как будто бы по воде. Думаю, может ли это быть связано с водой? А внутренний голос говорит: «Нет! Нет!» Я пытаюсь представить, не могла ли она себе порезать вены, и вдруг вижу, как она говорит «Ой!». Она боялась этого, она не могла этого сделать. Немного другой у нее был склад характера.
Показал ещё одну запись на своем листке: «Лес с опавшими листьями».
- Я ещё не знаю, какое отношение эта картинка имеет к происходящим событиям, и как ее интерпретировать, – сказал я. - Но для чего-то ведь я это вижу? Я задаю себе вопрос: «Эти события произошли в октябре?» И слышу ответ: «Нет». Как будто кто-то мне отвечает: «Нет, это не октябрь.» Может, это ближе к теплому времени года? Там апрель-май, вот так вот.
(Яна бросилась с балкона 8 апреля 2011 г.)
Я попросил сделать перерыв минут на пять, чтобы сбросить скопившееся напряжение и «поработать» с фотографиями в полной тишине. Меня оставили в купе наедине со снимками… Через несколько минут в дверь купе осторожно постучали, и съемки продолжились.
- Вы можете рассказать, что произошло? – спросила меня Полина.
- Что произошло? – переспросил я. - Пытаюсь представить и почему-то все время вижу одно и то же: она стоит на краю какой-то… не знаю, как называется… как мостки какие-то… Металлическая дверь какая-то закрывается. Такая темная дверь… Вижу последний стаявший снег…Не знаю, что это может означать. Я вижу все время глаза, которые смотрят-смотрят-смотрят, как будто бы она потеряла сознание, но всё ещё видела. Как такое может быть, не понимаю. И ещё какое-то внутреннее кровоизлияние.
На следующий день я узнал, что Яна, умерев, лежала, как живая, с открытыми глазами. И только через некоторое время милиционер рукой в перчатке закрыл ей глаза.
- А как давно это произошло? – спросили меня.
- Я думаю, что год прошел, мама все слезы уже выплакала. Возможно, что это было прошлой весной. Но два года еще не прошли. Хотя идет ещё число «17», как будто ей к настоящему моменту могло бы быть 17 лет.
Я вздохнул и продолжил:
- Наверное, сегодня не мой день или очень устал - не понимаю до конца, что произошло. Но тем не менее, прокомментирую те образы, которые я видел ещё за эти пять минут. Наверно, это имеет важное значение... Вижу, она вдвоем с кем-то в кровати играет, укрывшись одеялом. Кровать как будто бы деревянная, узорчики там какие-то, как будто бы плетеные.
- Она играет с ребенком?
- Нет, не с ребенком. Они вдвоем смеются и что-то там делают под одеялом. Потом я вижу, как она садится на кровати и встает. У нее там кроссовки рядом стоят или ещё что-то похожее, она куда-то идет, выходит. В общем, - подытожил я, - мне нужно остаться одному с фотографиями, поскольку поезд прибывает поздно, в 9 утра. До этого момента я и попытаюсь понять, что же могло произойти.
УТРОМ ПЕРЕД ПРИБЫТИЕМ В ЧЕБОКСАРЫ
Поезд приближался к Чебоксарам, но приближение к городу пока ничем не давало себя знать. За окном были пустынные поля, будто мы ехали по степи, и порой невозможно было определить линию горизонта - утро было пасмурное, шел мелкий снег. Вдоль дороги иногда встречались маленькие одноэтажные домики, почти до окон занесенные снегом с прорубленными в снегу, как траншеи, проходами от уличной калитки к двери дома.
Иногда домов становилось больше, но они все равно были похожи на летние дачи, а не на жилые дома. Из-за снежной метели всё вокруг казалось монохромным.
Время от времени на расстоянии 20-30 метров от железной дороги росли кустарники небольшой полосой, а за ними сразу начиналась пустота. Сугробы были выше человеческого роста. Это очень контрастировало с тем, что мы видели в Москве. В Москве снега практически уже не осталось, было 30 марта, там уже не первый день стояла плюсовая температура, а здесь, в Чебоксарах было – 4, и за окном - снежная метель. Я посмотрел на прогноз погоды в сотовом телефоне. В прогнозе по Чебоксарам на сегодня значилась температура 0..+3.
Когда до прибытия оставалось минут 20, ко мне в купе зашел мужчина:
- Можно вопрос?
Он открыл сотовый телефон красного цвета (по-видимому, телефон жены), нашел там нужный снимок и спросил:
- Как умерла моя дочь?
- Я сейчас так сразу за одну секунду не смогу ответить, мне нужно настраиваться. К тому же мы сейчас будем выходить.
- А можно с Вами встретиться?
Я дал номер телефона для связи.
- Это в Чебоксарах? – спросил мужчина.
- Нет, это в Москве.
- Позвольте, а с кем имел честь? – поинтересовался мужчина.
- Если вы не знаете, к кому обращаетесь, то зачем тогда подходите? - удивился я.
Когда поезд прибыл в Чебоксары, мы вышли из вагона на платформу. Мелкий снег всё ещё шел, и неприятный ветер продувал одежду. Мы подождали несколько минут, пока вся наша группа выгрузится, и затем отправились на площадь, где нас ждал микроавтобус. Из другого вагона вышел Зираддин и присоединился к нам. Все вместе мы поехали в гостиницу. Улицы Чебоксар, засыпанные по бокам снегом, после Москвы казались узкими. Ехали недолго.
В гостинице нам с Зираддином назвали этаж, куда нужно было подняться. Пока выясняли номера комнат, в которых нам предстояло остановиться, мы, стоя на площадке около лифтов, впервые за всю поездку, обменялись с Зираддином мнениями.
- Как жалко девочку! – сказал Зираддин. - Она бросилась! Виновато окружение!
Я сказал, что вижу ситуацию несколько иначе.
- Видел такую «картину»: девочка занимается сексом в кровати с парнем. И с этим событием будет связана сегодняшняя история. Девочка вроде молодая, а идет ощущение, что это - сексуальный игры, какой-то грязный секс.
Тут нам назвали номера наших комнат, оказалось, что мы с Зираддином будем на разных этажах. Нам дали ключи от комнат в руки и сказали, что сейчас мы все идем завтракать на первый этаж, там будет «шведский стол».
Мы вошли в гостиничный ресторанчик. Пока мы пытались разобраться, с какой стороны подходить за пищей и откуда брать тарелки, меня вдруг за край куртки кто-то дернул.
Я оглянулся назад.
- Это он? – спросил меня стоящий сзади мужчина.
- Кто «он»? – переспросил я.
- Тот, который из телевизора…
Я понял, что речь шла о Зираддине и ответил утвердительно. И тогда мужчина подошел к Зираддину и попросил разрешения сфотографироваться с ним вместе.
Вначале я не собирался завтракать, поскольку не привык есть по утрам, но директор нашей съемочной группы стал настоятельно рекомендовать подкрепиться. Понимая, что скоро предстоит выехать, я не стал ничего пить, а только взял сосиску с гарниром.
Зираддин за столом был общителен, показывал что-то забавное из видео, что ему удалось отснять на сотовый телефон – кто-то там храпел во сне или что-то в этом роде.
- Много вчера к вам в поезде подходило людей с вопросами, Зираддин? - спросил я.
- Человек 15 было, - ответил он.
К нам подошла Марина, исполнительный продюсер, которая приехала сюда ещё вчера и спросила, кто из нас пойдет первым? Будем ли мы бросать жребий? Я сказал, что мы решим без жребия, поскольку я обсуждал этот вопрос с Зираддином, и он не против идти первым. Но если нужно, могу и я.
- Хорошо, - сказала Марина. - Если Зираддин согласен, тогда он поедет первым, а вы пока отдыхайте. Мы позвоним вам в номер, когда нужно будет спуститься вниз.
За окном гостиницы снег уже перестал идти, но день по-прежнему был темный и пасмурный.
На дороге, проходящей вдоль гостиницы трудился человек и расчищал снег, сбрасывая его в сторону. Насыпанные сугробы в некоторых местах были выше человеческого роста.
«Вот так снега навалило здесь, - подумал я. – В Москве и половины этого не было.»
Времени у меня было больше двух часов, поскольку я понимал, что быстрее, чем за два часа в квартире не расставят свет, монитор и две видеокамеры. Потом ещё целый час будет съемка с Зираддином.
Я достал сложенный пополам листок, который написал в поезде, до прибытия в Чебоксары, и стал вспоминать, какие образы скрывались за короткими тезисными заметками. Дело в том, что рано утром, когда до прибытия в город оставалось ещё часа два, я вновь «работал» над ситуацией, поскольку не всё мне было понятно до конца. Задавал себе мысленные вопросы и старался увидеть на них ответы. И те картинки, что я видел, тут же записывал, чтобы не позабыть: «Парень с черными волосами и очень короткой стрижкой. Несколько человек указывают на него пальцами.» «Звон разбитого стекла». «Напуганные глаза в последний момент.» «Площадка для игры в хоккей или футбол». «В 3-4 года много плакала. Конфликт, который отражается на ребенке.» «Два человека у телевизора». «Женщина в черных туфлях на остром каблуке.»
В этот момент за окном загудела сигнализация автомобиля. Я выглянул в окно. На площадке перед гостиницей стоял серебристый автомобиль и мигал желтыми сигналами «аварийки». Но рядом с машиной на обозримом расстоянии не было ни одного человека. Где-то через полминуты «гудения» сигнализация затихла. Я сел в кресло, попытался расслабиться и ввести себя в дремотное состояние, чтобы методом «осознанных сновидений» увидеть какие-то детали чебоксарской трагедии. Но в этот момент сигнализация за окном вновь загудела. Она яростно сигналила около минуты, а потом затихла. Обычно в таком полудремотном состоянии мне удается видеть детали очень крупно, как будто я смотрю на них с расстояния 15-20 сантиметров. Когда же я «вижу» в бодрствующем состоянии, то это, как правило такие средние или общие планы.
Я вновь сосредоточился и попытался задремать.
- Это ваша машина там во дворе сигналит? – спросил меня кто-то.
- Нет, это не моя автомашина, - ответил я и очнулся от сна. За окном опять гудела сигнализация.
Я вновь закрыл глаза, мысленно сформулировал вопрос, на который хотел получить ответ, и уже стал проваливаться в сон, как вдруг в коридоре гостиницы где-то напротив моей комнаты сильно хлопнула дверь. Я открыл глаза. Состояние исчезло. Я постарался отвлечься от посторонних шумов и вновь сосредоточиться на вопросе, но в этот момент раздался звоночек пришедшей на сотовый телефон смс-ки. И я вновь вернулся в реальность. Но я не стал открывать глаза, а стал ждать, когда перед моим взором самопроизвольно возникнет образ. И тут я увидел широкую дорогу, в несколько полос. И я догадался, что это - МКАД (московская кольцевая). Я ехал по средней полосе, а передо мной на буксире везли аварийный автомобиль, он мигал оранжевыми огоньками «поворотников» - у него была включена «аварийка». Я хотел обогнать этот автомобиль по соседней полосе, и тут – проснулся. За окном опять сработала сигнализация на серебристом автомобиле.
Я понял, что эту сигнализацию никто не выключит, и взял в руки колоду карт. Перетасовал хорошенько и стал отгадывать масть карт со стороны рубашки. Снял сверху одну карту и подумал, что это будет «буби». Перевернул – оказалась семерка бубей. Взял следующую карту. «Это точно – крести», - подумал я. Перевернул – десятка крестей. «Опять крести идет», - подумал я о третьей карте. И опять оказался прав. Масть четвертой и пятой карты я тоже угадал.
«Ну вот, - подумал я. – В хорошем состоянии нахожусь. Но почему не идут тогда новые детали произошедшей в Чебоксарах истории? Наверное, мне нужно, чтобы кто-то мне задавал вопросы, тогда я сразу вижу «картинки», а когда остаюсь один на один, всё сразу сильно тормозится…»
Прошел только час, времени у меня ещё было достаточно до выезда, и я решил «по горячим следам» записать в виде тезисов те разговоры, что были вчера в поезде, чтобы потом их можно было вспомнить.
Прошло довольно много времени, прежде чем на столе в моем номере зазвонил местный телефон. Я поднял трубку и сказал: «Я уже иду».
В КВАРТИРЕ
Когда мы подъехали к многоэтажному дому в микроавтобусе, я сразу же подумал, что трагедия произошла не в этом месте. Ведь мы подъехали к среднему подъезду, а место трагедии мне виделось у крайнего подъезда. Я видел лежащую девочку, как бы на переднем плане, а в глубине «кадра», метрах в 20 - остановилась скорая помощь на дороге. Возможно, что ближе она просто не смогла подъехать. А здесь, от этого подъезда, где мы остановились, до дороги как минимум метров 40 или 50. К тому же там, рядом с местом трагедии, я видел огороженную площадку для игры в хоккей или в футбол, а здесь площадка была совсем другого типа – для баскетбола.
Дверь квартиры мне открыла мама.
- У меня было напряжение, а вчера отпустило. Я чувствовала, что вы едите, что вы смотрите… - сказала она, как только я вошел в квартиру.
Я снял пальто, повесил его в коридоре и вошел следом за ней в зал. Мы сели вокруг стола.
- Мы хотели бы узнать про судьбу нашей девочки, почему она так рано ушла из жизни? - начала мама.
- Значит, я так хочу сказать вначале: мне приходят образы, но иногда я не понимаю, что они значат, поэтому я буду рассказывать вам, а вы попробуйте сами интерпретировать, что они означают. – Такими были мои первые слова. - Я вчера в поезде подумал, кого я увижу здесь, когда сюда приеду. И вдруг вижу женщину в черных туфельках на тоненьком каблуке. Наверное, это у вас? – спросил я, обращаясь к Радмиле. Она кивнула головой.
- Потом видел: мужчина, в голубой рубашке с темно-бордовым галстуком – как будто в офисе работает. Как бы пришел в пальто, то ли издалека приехал, то ли на какое-то время… представительного типа. Не знаю, где он? Может, в другой комнате?
На этих словах в передаче появляется кадр:
Потом я рассказал, что когда с утра я смотрел ситуацию - кто здесь может быть - то видел двух людей. Один человек сидел немного в расслабленной позе около телевизора, вытянув ноги, а второй – более напряженно, подобрав ноги под себя. После этих слов Марина, которая с операторами находилась в этой же комнате, сказала, что я описал членов съемочной группы, и указала, кто попал под это описание.
После этого я хотел сказать, что также видел и расположение стола в комнате, балкон, с какой стороны будут сидеть люди за столом по отношению к окну, но вспомнил, что схему комнаты так и не нарисовал. Поэтому не стал даже заводить на эту тему разговор, подумав, что это сейчас совсем не важно.
- Когда мне ещё даже не показали фотографию, я сказал, что вижу девушку с голубыми глазами, - продолжил я. – Она любила носить то ли черные платья, то ли черные одежды.
- У нее много вещей было черных, - подтвердила мама. – И в черном пальто она была.
- Я почему-то вижу у нее на одной руке, колечки носила какие-то.
- Она носила браслетики, да…
…
Я не буду переписывать те фразы, которые есть в видеосюжете, лучше расскажу о том, что из сказанного мною не вошло в эту серию.
Обращаясь к маме, я сказал:
- Первая фраза, которая идет, когда я смотрю на эти фотографии: «Девочка, что же ты сделала?» Как будто их произносит мама. Из этого я сделал вывод: то, что произошло, повергло всех в растерянность. Но я вижу, - обратился я к маме, - что у вас внутри сейчас такое крепкое желание разобраться в этом деле, дойти до окончательного решения. И я вижу, что в воздухе висит ощущение конфликта, что вы готовы идти на какие-то конфликты, потому что четко уверены в том, что вы можете добиться своего и выяснить всю правду. В ответ на это я могу сказать так: судьба посылает нам знаки. Вот, например, с утра шел снег, была пасмурная погода, метель. Это говорило о том, что ситуация практически ничем не разрешится, ничего не даст. Сейчас на минутку выглянуло солнце. И вот если через час оно выглянет снова и погода разгуляется, то это будет означать, что ваша ситуация может разрешиться в ту сторону, в которую вы хотите. Когда я входил сюда с улицы, были небольшие просветы. Знаете, как говорят в таких случаях? – Лучик надежды.
Потом я вспомнил «виденный» мною осенний пейзаж с опавшими листьями и предположил, что именно в этот период, за полгода до трагедии, у девочки и начались романтические отношения.
Меня спрашивали, обращалась ли Яна к кому-то за помощью?
Я ответил, что она обращалась к человеку, который хорошо ее знал. И это было за полтора-два месяца до гибели. Скорее всего, полтора, потому что по ощущению этот период меньше, чем два месяца.
И тут мама вспомнила, что когда они сидели на дне рождения, ее племянник звонил Григорию и говорил ему, чтобы тот оставил Яну в покое и больше не звонил ей. И это было точно за полтора месяца.
- А у племянника имя Андрей? – спросил я.
- Алексей...
После этого я вернулся к разговору о погоде за окном. Сказал, что очень сильно верю в эти знаки, и надо бы выяснить, есть ли на небе изменения. Но поскольку окна в зале были плотно завешены, я не знал, распогодилось ли там за те полчаса, что я находился в квартире.
- Выйдите с оператором из подъезда, посмотрите, - предложила Марина сестре Радмиле.
Через пару минут Радмила с оператором вернулась и сказала, что они видели, как светит солнце, и что небо голубое в просветах, с красивыми облачками.
- Это означает, что по сравнению с тем утром, которое было пасмурным и снежным, у вас действительно появился шанс, - сказал я. - И если что-то предпринимать, ситуация реально может измениться. Вот если бы распогодилось полностью, то тогда бы я сказал, что ситуация однозначно изменится к лучшему. А то, что сейчас лишь просветы, говорит о том, что у вас сегодня появилась лишь возможность, которой до сегодняшнего дня у вас не было. И теперь нужно просто воспользоваться этой возможностью. Я так полагаю, что после смерти Яны было решено, что это обычное самоубийство, и дело не открывали. Но я вижу, что уголовное дело будет открыто.
- Уже открыто, - сказали мне. - Со вчерашнего дня.
С вопросом обратилась сестра:
- А их накажут, их все-таки посадят за решетку?
- Я вижу, что один человек пытается уйти, скрыться, куда-то за рынок. Тот, который темненький… Пытается уйти куда-то, лавирует. А когда говорят о решетке, то я вижу человека, который носит белый свитер с широкими горизонтальными полосками. Вот этот человек может оказаться за решеткой. Но двоих человек за решеткой я не вижу.
Я бросил взгляд на фотографию Григория, которая лежала на столе, и увидел, что такой свитер с полосками был именно на нем.
- Не знаю, на долго ли посадят за решетку, – добавил я, - но что-то типа изолятора или КПЗ я вижу…
Кроме этого я сказал, что есть свидетели, которые могут подтвердить всё сказанное.
Когда я уже вышел из-за стола после окончания разговора, Радмила спросила меня:
- Читала ли Яна мою смс-ку?
- Ощущение, что нет, - сразу ответил я. – Как только вы начинаете произносить вопрос, я тут же ощущаю ответ.
- Просто я чувствую себя виноватой. Она написала в предсмертной записке: «Сестра всё знает». Но я не знаю, что именно она подразумевала, и чем я теперь смогу помочь?…
После того, как я вышел из квартиры, меня попросили не уходить – обычно сразу после разговора с родителями снимается интервью: сначала с родителями, в комнате, а потом на улице – с нами. Я прождал несколько минут на лестничной площадке, и вскоре вышла редактор, чтобы задать вопросы. Обычно вопросов задают 5-6, мы стараемся подробно отвечать на них, но для сюжета выбираются несколько секунд, лишь ключевые фразы. Так и на этот раз – из всего интервью взяли «окончательный вердикт» экстрасенса, что это не было убийством.
Из интервью на лестничной площадке:
"К ней применяли физическое насилие, ей угрожали. Ее довели до нервного срыва, и она под действием этого приняла такое решение – покончить жизнь самоубийством."
Когда я вышел из квартиры и сел в наш автобус, там внутри Зираддин разговаривал с незнакомым мужчиной. Я догадался, что это был следователь. На улице около автобуса в очередь на прием к Зираддину стояли две женщины, как выяснилось потом, с вопросами по здоровью.
Следователь выпытывал у Зираддина что-то насчет себя и своей работы. Когда я вошел и сел во второй ряд кресел, Зираддин как раз говорил, что у следователя трое детей и вторая жена.
- На счет детей – прям в точку, - подтвердил следователь. И тут же спросил:
- А как зовут мою жену?
Зираддин задумался, но не смог ответить.
И тогда в разговор вмешался я:
- Её зовут Вера.
Я сказал так, поскольку ясно почувствовал это имя.
- Нет не Вера, - сказал следователь.
- Я могу назвать имя вашего отца, - сказал Зираддин. – Александр его зовут?
Но следователь сказал «нет» и назвал совсем другое имя.
Потом следователь стал спрашивать о работе: переедет ли он в Москву, сколько лет ещё проработает.
- Вы проработаете ещё 2-3 года, - отвечал Зираддин. – Вы работает уже 17 лет?
- Нет, всего я работаю 11 лет.
По-видимому, следователю уже нужно были идти, он приподнялся с сиденья, но прежде чем уйти, посмотрел в мою сторону и сказал:
- А Вера – это моя любимая тёща. Она мне и стирает, и готовит…
После этого в автобус поднялись две женщины...
* * *
- Их накажут? – спросила мама, когда мы поднялись на 10-ый этаж, с которого сбросилась Яна.
- Я вижу, что они не будут арестованы, – ответил Зираддин. И добавил: « Нет, нет…»
- Совсем? – переспросила мама уже почти без надежды.
- Нет… - снова повторил Зираддин.
А за несколько минут до этого, когда мы только вышли из автобуса и направились в сторону высотного дома на Московском проспекте, я сразу же обратил внимание на то, что погода разгулялась - половина неба освободилась от облаков. Где-то местами просвечивали лучи закатного солнца.
- Смотрите, - сказал я, обращаясь к родственникам Яны. -
Полнеба голубого цвета,
И это – добрая примета…
Мне не спроста вспомнились эти строчки из популярной когда-то песни. В небе произошли изменении, и я знал, что это был знак. Знак того, что заведенное дело действительно даст результат. Это не часто бывает, но в этот раз будет так.
В ПОЕЗДЕ ПОСЛЕ СЪЕМОК
Как только съемки закончились, ко мне в купе один за другим стали заглядывать проводники. Начались экспресс-приёмы. Зираддин ушел в другой вагон - он для себя купил отдельный билет в вагон СВ – но, как я понял, его не оставили и там в покое, поскольку у многих проводников были вопросы, на которые они хотели получить ответы.
- Я могу у вас что-то спросить? – обратился ко мне мужчина-проводник, произнеся фразу с сильным акцентом.
- Вы хотите про сына спросить? – поинтересовался я.
- Меня вопрос по работе интересует. Нас сейчас делят на РЖД, ФПС и частника. Куда я попаду?
- К ФПС уйдет больше половины, а вы останетесь у частника. И вы останетесь довольны работой.
- А про сына что скажете? – спросил после этого проводник.
- Что именно вы хотите узнать про него?
- Когда он найдет работу?
- А он сейчас особенно не ищет работу. Я не вижу, чтобы он думал об этом, пытался бы искать постоянную работу. Его устраивает то, чем он сейчас занимается.
И мы немного поговорили о сыне.
Почти все проводники разговаривали по-русски с акцентом, поэтому были фразы, которых я не понимал до конца.
Следующей ко мне подошла проводница, сказав, что у них меняется начальство, и поэтому ее интересует, где она будет работать.
- А вы уже, наверное, разговаривали с Зираддином на эту тему? – спросил я.
- Да, и он сказал, что в Казани работать буду.
- Если у вас основной вопрос – менять ли работу, то ответ: «не меняйте», - ответил я.
- Мы сейчас работаем на частника, а ФПК отбирает вагоны, - пояснила женщина.
- Я не знаю, что такое ФПК, и правильно ли я расслышал это слово, но он не всё отберёт.
- А Зираддин говорит – «после Нового Года перейдешь на другую работу».
- Я вижу, что у вас осенью будет уверенная работа, ситуация разрешится сама по себе, и эти мысли о работе уже не будут волновать.
- А ещё меня волнуют семейные вопросы. Как я с мужем буду жить?
- Вы никуда от него не уйдете. Даже если вы скажете ему об этом, он просто посмеется: «Ха-ха-ха!»
Потом речь зашла о сыне, о том, будет ли у него постоянная работа.
- Он сейчас месяца два будет пытаться что-то делать, будет занят. А потом несколько месяцев не будет ничего предпринимать, как будто ему надоело.
- Он сейчас договора заключает. А надоедает, наверное, потому что не соглашаются. Ему дают дом, чтобы он нашел людей на договора.
- Я вижу, что у него наступает пауза на несколько месяцев по работе. И будет это месяца через 2-3, ближе к лету.
- Наверное, это связано с дипломом. Он диплом делать будет.
Потом речь зашла о покупке квартиры.
Я сказал, что ссуду им не дадут, она пока «не клеится к ним». Есть бабушка, которая обещала оставить квартиру, но она не выполнит своё обещание.
- Спрашивайте, что вы хотите узнать? – сказал я следующей проводнице.
- На счет работы я хочу спросить.
- Подождите, у меня такое ощущение, что у вас в семье кто-то крепко выпивает, - сказал я, прежде чем отвечать на вопрос о работе. - Или я путаю?
- Путаете, - ответила проводница.
- А что насчет работы вас интересует, - уточнил я. - Смените работу или нет?
- Куда-нибудь перейду?
- Ответ идет: нет, не перейдете. Останетесь на этом месте. Будет реорганизация, но вы останетесь на этом же месте.
- А вот муж мой как?
- А что про мужа интересует? – не понял я вопроса.
- Вот пьет он. Как остановить его?
- Я могу сказать так: все способы, например, отдать кому-то заговорить фотографию, ни к чему не приведут. Чтобы человек бросил пить, у него должно быть личное желание.
- У него есть.
Я дал ей телефон народных целителей, которые занимаются подобными вопросами.
- А как вы видите, он бросит пить?
- Я вижу так, что в течение 9 месяцев он не бросит. Или обращение к народным целителям даст маленький эффект, или вы сами ничего просто не будете предпринимать. Но могу сказать, что вариант – поставить свечку в церкви – тоже не поможет.
- Я хотела бабушку искать… - начала говорить проводница.
- И это не поможет. Алкоголизм таким способом не лечится.
- Может на нем порча?
- У порчи есть определенные симптомы. Порчу просто так, глазом, не видно. Если бабушка будет говорить, что муж пьет из-за «порчи», вы особенно ей не верьте.
И я рассказал, как определяется наличие порчи.
Я посмотрел на часы. Было без 10 минут полночь. Я стал раскладывать постель, собираясь ложиться спать.
В дверь постучали и вошел проводник-мужчина.
- Вы здесь предсказываете судьбу?
- Если зададите конкретный вопрос, то отвечу. Уже очень поздно, перед вами несколько человек задавали вопросы, в голове уже каша.
- Что у меня в ближайшее время с работой, я останусь на этой работе?
- Нет, у вас через 3 месяца произойдет смена работы. Вы уйдете отсюда.
- Я тоже обдумываю такой вариант. Вот, может, уйти на М-7?
- Дорога М-7? – переспросил я. – Я вижу, вы раньше работали на этой трассе.
- У меня фура взята в кредит. Вот думаю заняться этим вопросом.
- Вам кредит выплачивать ещё 3 года?
- Даже чуть больше…
И мы обсудили перспективы такой работы.
- Я вижу, у вас есть дочь и она ещё не замужем. И ещё не скоро выйдет.
- Да она ещё школу не закончила, - ответил мужчина.
Как только мужчина вышел, в купе вошел Егор из съемочной группы, чтобы разложить свою кровать, ведь я ехал в купе не один, а с тремя работниками нашей съемочной группы. И буквально следом за ним в открывшуюся дверь вошла ещё одна проводница, попросив уделить ей несколько минут. Егор, чтобы мы могли побеседовать наедине, с недовольством вышел в коридор,– был уже первый час ночи. Недовольство его было в большей степени в том, что нам, экстрасенсам, совсем не дают покоя. Он пытался было сказать, что уже слишком поздний час - для таких расспросов - но женщина была настойчива.
- У меня сын хочет машину покупать, - сказала она, войдя в купе.
- Я вижу, что он это очень хочет, и хочет этой весной. Но ничего не изменится, если покупку отложить до осени. Сейчас она ему не очень нужна.
- Он сейчас устроился на работу и работает даже по выходным.
- Ему эта работа очень нравится, он даже чувствует эйфорию.
- А у старшего машина есть, - добавила женщина.
- Ваш старший сын такой полноватый и спокойный? – спросил я.
- Да, он такой полноватый, - подтвердила женщина. – Я опасаюсь за аварии.
- Я вижу его заносило недавно на гололеде. Но всё без серьезных последствий. Вам нужно освятить машину.
- Посмотрите на меня, - продолжила женщина. - Что вы скажете обо мне?
- А зачем мне смотреть? Мне достаточно, что я вас слышу.
Дело в том, что когда я хочу получить ответ на задаваемый вопрос, я либо смотрю в пол, либо на какой-то неотвлекающий фон, либо вообще закрываю глаза.
- Что у меня со здоровьем? – спросила женщина.
- У вас здесь в груди проблемы, с дыханьем. – И я приложил руку к своей груди, чтобы указать проблемное место.
- У меня бронхиальная астма, - сказала женщина. - А вы не видите, меня иногда выпить тянет. Я разведена, одна.
- У вас это не перешло через грань. Вы можете держать себя в руках.
- Я хочу вышить чашу, икону такую. А ещё у меня по вечерам усталость сильная.
Тогда я показал, как нужно сделать «сброс» напряжения - представить поток белого света, сжать пальцы в кулаки, сделать длинный вздох через нос, а потом, бросая руки вниз и раскрывая кулаки, разом выдохнуть воздух через рот. Она встала и попробовала сделать то, как я показал.
- Спасибо, полегчало, - сказала она.
_________________________________________________________________________________
Мать не могла не задать один очень важный для нее вопрос:
- Мы ее отпевали. Можно нам было ее отпевать?
- Да, – ответил Зираддин. -Самоубийство – это грех, но все равно же бог – всемогущий. Бог милосердный, он всех простит.
* * *
Наверное, это неправильный совет. Если бы я был верующим человеком, я бы сказал: «Бога не обмануть. Бог душу не примет. Это совет, губительный для души.»
В общем, странно было слышать такие слова от мусульманина, который носит на шее звезду Давида.
_________________________________________________________________________________
Ruslana Andersson пишет:
...Келейно, т.е. дома, Церковь разрешает молиться за самоубийц, правда предостерегает, что для некрепких духом подобная ноша может оказаться не по плечу, т.к. молящийся берет на себя грех, за который молится.
Все-таки "молиться дома" и "отпевать" - разные вещи.
Зулия где-то в своем "твитттере" писала, что два события связаны между собой, я имею в виду смерть А.Пороховщикова и отпевание его жены, Ирины.
Супруга актера Александра Пороховщикова – Ирина свела счеты с жизнью в ночь на 10 марта.
По предварительным данным, причиной суицида стало тяжелое состояние здоровья ее мужа. Сотрудники полиции нашли женщину повешенной в собственном особняке. Рядом была обнаружена предсмертная записка, которая гласила: «Жить без Саши не хочу и не буду. Оля, Таня, позаботьтесь об Одене, прошу вас! Люблю Сашу и хочу быть с ним. Ирина Пороховщикова.»
Хоть церковь и запрещает отпевать самоубийц, для Ирины Пороховщиковой сделают исключение, пишет «Комсомольская правда». Дело в том, что церковь позволяет отпевать самоубийц и ставить за них свечки, если перед смертью человек был болен. Родственникам Ирины Пороховщиковой удалось убедить церковнослужителей провести отпевание. Правда, отпевать супругу артиста будут все равно не в храме.
Через месяц в больнице скончался Александр Пороховщиков. По предварительной информации, причиной смерти стала остановка сердца. Прощание с Пороховщиковым прошло в Московском драматическом театре имени Пушкина, где он работал. Похоронили актера 18 апреля на кладбище в селе Рождествено Дмитровского района Московской области, рядом с матерью.
