Город Орел, Сергей Багров
30.09.2011 02:26:27
Мне позвонили с канала ТНТ и я понял, что сейчас опять будут предлагать принять участие в передаче «Экстрасенсы ведут расследование»:
- Илона Новосёлова хочет поучаствовать с вами... - сказала Марина, редактор передачи. Поскольку я не проявлял никакого желания ехать куда-то в другой город, Марина меня стала уговаривать:
- Вы всего один раз в этом сезоне снимались, а почти все экстрасенсы - по два раза.
- Так я зимой ещё участвовал. В этом году уже два раза.
- Так это был первый сезон. А мы сейчас снимаем второй, - убеждала она.
- Нет, я дал слово маме, что больше не буду связываться с криминалом.
Но на том конце провода продолжали подыскивать всё новые аргументы, чтобы выманить меня на съемки.
В конце концов я попросил часа три-четыре на раздумье. Когда мне перезвонили, я, взвешивая все «за» и «против», стал уточнять:
- А когда нужно выезжать?
По-видимому, на том конце провода мой вопрос интерпретировали по-своему, и поэтому обрадовались:
- Так вы согласны?
- Я вижу, что там будет история, связанная с парнем, - продолжил я. - Я вижу фотографию, на которой стоят два друга. Один просто стоит, а другой протянул сзади руку, как бы обнимает его за плечо. И у них разные волосы, разные прически.
- Да, история будет с парнем, - подтвердила Марина. - Так вы едите с нами?
Я ещё не был согласен.
Тем не менее, через два дня, в полночь, я уже шел по платформе Курского вокзала, ожидая, когда подадут под посадку поезд до Орла. Несколько минут назад начал накрапывать мелкий дождь. Под навесом было сухо, но наш вагон был за пределами навеса.
Съемочная группа поздоровалась со мной:
- Игорь...
- Дима...
- Леша...
Поезд подали с сильной задержкой, за 10 минут до времени отправления, и нужно было успеть снять на видео, как мы, экстрасенсы, садимся в поезд, и занести всю съемочную технику в вагон. Оператор встал у дверей вагона, чтобы снять общий план, как по перрону приближается Илона. Поскольку моросил дождик, то Илона шла с зонтом, перекрывая им часть лица. Оператор хотел что-то сказать Илоне, наверное о том, что её лица почти не было видно, но времени до отправления оставалось очень мало, чтобы что-то менять или переснимать проход. К тому же шел дождь.
- Есть чем закрыть камеру? Есть у кого-то зонт? - с беспокойством спросил он. - А то камера намокнет и на этом съемки закончатся.
Складной зонт был у меня в портфеле. Я его достал. Этот зонт я купил за несколько часов до отправления поезда. Я просто почувствовал, что сегодня может пригодиться зонт и купил его на рынке у метро. А так я зонтом не пользуюсь. По крайней мере последние полтора года зонта у меня не было — я же ведь езжу на машине, где крыша над головой.
Хотели отснять ещё один план, как Илона предъявляет билеты проводнице и входит в вагон, но до отправления поезда оставалась пара минут. Тут же отсняли, как к вагону подхожу я и захожу внутрь. И только мы отсняли этот план, как поезд тронулся.
В некоторых сериях «...Расследований» экстрасенсы произносят несколько странные, на мой взгляд, фразы. Возможно, что большинству зрителей такие фразы кажутся вполне естественными, но у меня вызывают ощущение некой надуманности. Выглядит это примерно так: в комнату, где собрались родственники (или друзья) погибшего человека, входит экстрасенс, смотрит на их лица и говорит: «Сейчас я выберу того, с кого буду считывать информацию о происшествии. Вот вы (женщина) мне не подходите, а вот на вас (мужчина) я остановлюсь.»
Я всё больше склоняюсь к мысли, что информация о происшествии не лежит на каком-то конкретном человеке, информация находится где-то в пространстве, «на ткани пространства-времени перед нами», как считал Эдгар Кейси. И совсем не обязательно брать в руки какие-то предметы, принадлежавшие ранее человеку или сжимать чью-то руку. (Разве что посмотреть на этот предмет!) Поэтому в этот раз получить информацию о событии я попробовал до того, как мне покажут фотографию или когда увижу родственников.
Итак, перед поездкой я располагаю информацией: нам нужно ехать в Орел и там что-то произошло с парнем. Вот и всё. Что можно из этого извлечь? Да, и ещё - у меня есть два дня до отправления поезда.
Поскольку я знаю, что без собеседника напротив образы ко мне приходят с трудом, поэтому мне нужно время, чтобы что-то «увидеть». Я решил, что в день отправления (а поезд отходил около полуночи) отменю все дела, встречи, никуда не поеду, буду дома и буду пробовать увидеть, что же там произошло в Орле.
Поскольку я «сова», то мне удобнее всё делать вечером, утром я «никакой». Поздно вечером я стал усиленно думать о предстоящей поездке, мысленно задавая себе один и тот же вопрос: «Что произошло с парнем?» Конечно же, нужные мне образы никак не хотели приходить, вместо этого я вдруг начинал вспоминать прошлую поездку, какие-то детали других заданий. Но тем не менее я что-то увидел. Например, вначале увидел грузовик, ссыпающий щебень куда-то под фундамент будущего дома. Я даже зарисовал как мог этот момент. Там был то ли небольшой котлован со сваями, но однозначно — стройка нового дома.
На примере прошлой поездки я знал, что иногда вижу как бы непонятно к чему относящиеся образы (например, уток около большой лужи). И только много позже догадываюсь о значении увиденного — это ориентир, по которому можно найти место происшествия. Так и здесь: машина непосредственно не имеет никакого отношения к делу, это лишь указание на то, что совсем рядом есть стройка.
Я на самом деле не знаю, есть ли смысл продолжать рассказывать эти печальные истории? Мне кажется, что я перехожу какую-то сдерживающую грань, когда пытаюсь чью-то личную боль и тревогу вынести на общественное обозрение.
Рассказ о СЕРГЕЕ БАГРОВЕ (по материалам серии «Экстрасенсы ведут расследование»):
Сергей Багров, 24 года. весельчак, душа компании.
В последний вечер своей жизни пытался помочь незнакомой девушке. У девушки отняли телефон и он пошел заступиться. Завязалась драка, к месту потасовки быстро приехала полиция. Обидчики девушки скрылись, а Сергея с разбитой головой увезли в больницу. Когда его привезли на «Скорой помощи» в больницу, он говорит:
- Что за глупости, ну подумаешь, ссадина на лбу... Я из-за этого буду отвлекать врачей? Я пошел домой.
Сергей вышел из больницы в половине пятого утра. А уже через полтора часа его тело было обнаружено на крыльце многоэтажки. Приехавшие на место трагедии полицейские сразу заявили:
- Смерть наступила в результате падения с высоты. И скорее всего, это — суицид.
Говорит мама:
- Было открыто окно на 15-м этаже, на полу лежал телефон. Якобы он спрыгнул оттуда. Хотя ни отпечатков рук, ни ног, ни следов, что он становился на подоконник и прыгал.
Версия самоубийства возмутила родных.
Родители поехали в тот дом. Весь подъезд был буквально залит кровью — где-то капли, где-то брызги, где-то следы, размазанные от руки... В лифте были следы крови.
Родители ещё больше стали сомневаться в самоубийстве единственного сына.
Независимый эксперт, посмотрев фотографии с места происшествия, сказал, что это не самоубийство, это убийство.
Целый год мама Лариса обивала пороги, добиваясь уголовного расследования. Но единственное, что ей удалось — это снять с сына клеймо самоубийцы.
- Возможно, что что-то и произошло, - сказали ей, - но так как нет доказательств, нет улик и нет свидетелей, будем считать, что это несчастный случай.
Так рухнули последние надежды на следствие.
…Через несколько минут после того, как поезд тронулся, съемочная группа стала готовиться к тому, чтобы снять эпизод, как экстрасенс работает с фотографией.
Сначала, если не подводит память, отсняли Илону, и она ушла в свое купе. Вскоре и меня пригласили в то купе, где находились оператор и редактор передачи, Даша. Даша положила передо мной на стол две фотографии и сказала:
- Леонид, вот снимки человека, что вы о нем можете рассказать?
- Немножко рано вы мне показали фотографии, - ответил я. - Дело в том, что сегодня днем я попытался написать, что будет: как будет выглядеть парень и записал ещё кой-какие моменты. Поэтому хотел бы показать, что получилось и зачитать.
Вот, например, я пишу: худощавый парень, белый воротничок, совсем короткие волосы. Мне кажется, иногда, может быть когда-то раньше, у него была сзади маленькая косичка. Здесь на фотографии этого не видно. И вы знаете, мне даже кажется, что я слышу его имя. По звучанию, может, похоже на «Саша». По ощущению с «С» начинается и там есть какая-то шипящая буква.
- Его зовут Сережа, - сказала Даша.
Мой взгляд остановился на фотографии, где Сережа был взят средним планом.
- Когда я смотрю на эти фотографии, то от этой фотографии идет ощущение какой-то безысходности. Просто однозначно идет ощущение, что его нет в живых. На другой фотографии во взгляде есть оптимизм, ощущение жизни. А вот здесь — как будто он знает, что обречен, как будто знает, что ему осталось жить месяца два. Когда же я пытаюсь представить, что же произошло... то знаете, что я вижу? Наверное, он жил не очень высоко в доме, возможно, что это второй этаж, потому что за окнами деревья вижу.
Когда перед поездкой я задавал себе вопрос «Что произошло?», то видел один и тот же образ, один и тот же общий план: «точка видения» находится как будто над лестничной площадкой 2-го этажа и я вижу открытую дверь квартиры. В квартиру входят и выходят люди. И от ног остаются мокрые следы. Этот образ был как статичная фотография.
Вообще-то со мной такого раньше не было, чтобы один и тот же образ повторялся в видениях. Я задавал себе через какое-то время главный вопрос «Что же произошло?» и опять видел этот общий план с открытой дверью квартиры на втором этаже. В течение часа, когда я напрягался, помимо других образов, я видел эту же самую картинку 3 раза. Я понимал, что это какой-то ключевой момент, что он должен означать что-то важное.
«Может, это указание на то, что на улице идет дождь? - думал я. - Когда наступила смерть, на улице шел дождь и поэтому у квартиры было сыро?»
И когда в поезде началась съемка, я так и произнес эту версию на камеру. Но я ошибся. Сергей Багров умер летом, 18 июля 2010 г. Год назад дождя в этот день не было.
Только потом, значительно позже - на следующий день - когда мы приехали в Орел, уже на месте трагедии, я понял значение этого образа. Следы были мокрыми не от дождя, а от крови. На второй этаж тянулись окровавленные следы убийства.
Чтобы сделать правильный вывод, мне не хватило логических построений, которые смогли бы разрозненные образы связать в единую картину произошедшего.
И почему те, кто начинает заниматься экстрасенсорикой, всё время говорят, что логику нужно отключать? Если логику отключить, то вообще не скажешь ни слова.
Но в момент съемки в поезде об этом я еще не догадывался.
Камера продолжала снимать, и я продолжил:
- ...Когда я смотрю на фотографию, я вижу что дверь квартиры на второй этаж открыта. Люди входят в квартиру, на улицу, и грязные следы кругом заносят. И поэтому я думаю, что смерть произошла не столько летом, а осенью. Может, это было в сентябре? Почему-то я все время вижу мокрые следы - в квартиру на втором этаже заходят. Может, был дождь?
Могу сказать точно, что смерть не наступила зимой, поскольку вижу его в последний момент в легкой одежде.
Развернув странички текста, которые я написал до поездки, я стал показывать рисунок и говорить:
- Я вижу, как грузовик подъезжает - я его вот так изобразил… Он то ли шлак сбрасывает, то ли песок ссыпает - там рядом идет какая-то стройка, как будто заброшенное или незавершенное строительство. Когда же я представляю, какую фотографию мне покажут, то вижу на фотографии двух людей. Они стоят рядом. Друг стоит, как бы обнявши его сзади рукой. Это означает, что у него есть друг, которого он хорошо знает, но с которым в последнее время, в последние 2-3 месяца идут какие-то разногласия, скандалы. Если я вижу такую фотографию, то значит, такая фотография должна быть. И ещё - этот второй человек на фотографии как-то причастен к судьбе этого парня, он точно знает, что произошло в последний день.
(Уже после того, как эпизод в поезде был отснят, я догадался, что мне показали именно ту фотографию, которую я описывал, просто второй человек, который стоял справа, был отрезан. Из-за этого фигура Сергея оказалась не по центру, а прижатой к краю. Вы сейчас, если посмотрите мое предыдущее сообщение, это тоже заметите.)
Я посмотрел на свой листок, что я ещё написал до поездки, и продолжил:
- Раньше, в других сериях, когда мы приезжали, мамы были невысокие, ходили немного сгорбившись (может, от горя), а здесь другая мама. У него вообще очень красивая мама… И ещё я вижу дома много хрусталя. У них в комнате вижу диван, цвета ближе к бежевому, вижу сервант со стеклянной посудой.
- И вот что хочется сказать. То ли эти образы, которые я вижу дальше – реальные, то ли те, которые ещё нужно интерпретировать, поскольку они иносказательны. Я вижу, что он был сильно избит вначале. На всю голову как будто пытались наложить бинт. И глубокий след на шее вижу. Как шрам. Это под утро было. И мокрые следы заходят в квартиру. У меня, как мне кажется, бывают осознанные сновидения – это когда ты ещё не до конца проснулся и пытаешься увидеть то, что тебя интересует. И вот я вижу сон и как бы слышу голос мамы: «Его нашли мертвым в палате, когда только задушили». И эта фраза как-то не клеится ни к чему. Возможно, что «палата» означает какую-то комнату. И мама произносит его имя, с буквы «С» начинается, и там есть шипящая.
И при этом я точно вижу след на шее. Я вижу на лице у него синяк, над ним издевались. И ещё он головой ударился, я вижу около головы след крови. И опять вижу бетонные трубы небольшого диаметра, в несколько сантиметров, он рядом с ними головой ударился.
- Я не знаю подробностей, - сказала Даша. - Я знаю только вводные данные. Причина смерти под вопросом...
- Было бы гораздо интереснее, - заметил я, - если бы вообще мне фотографии не показывали бы, а мы потом сравнили бы увиденное с тем, что я написал перед поездкой, не видя фотографии.
А сейчас, когда мы едем в поезде и я держу фотографию, я попытаюсь вновь настроиться и представить, что произошло. Вот если раньше, в двух предыдущих сериях это были частные дома, то здесь дом, в котором нам следует побывать, совсем другой. Может быть, не его дом, но в котором он часто бывал. Он такого светлого кирпича, ближе к бежевому цвету.
Опять я вижу дом …, а вокруг окна как бы белым кирпичом обложены. Я не вижу верхний этаж, по-видимому, он жил где-то не высоко. Я вижу вот так: подъезд и светящееся окошко с одной стороны.
Я вижу ещё, что я вхожу на лестничную площадку, а та квартира, куда нам нужно попасть, она левее, там где родители нас ждут, там, где мама. Я поднимаюсь на несколько ступенек. Я не вижу, что нужно подниматься долго-долго. Я выхожу на лестничную площадку и квартира, где мама жила, куда мы приедем, эта квартира по левую сторону.
- А причиной его смерти было удушение? – спросила Даша, вернув меня к разговору о парне.
- Удушение – это последнее, что было. Это как бы последняя капля. До этого было избиение. Это никак не может быть несчастным случаем. Я вижу, как он лежит на боку. Его сильно ударили, у него аж перехватило дыхание. Он от боли как-то скорчился. Если бы был несчастный случай, то у него был бы, например, перелом ноги, но этого я не вижу. Он лежит не то чтобы калачиком, у него как-то подогнуты ноги. И одежда на нем не очень яркая, серо-синяя.
- А каких людей вы видите?
- Вот тот второй человек, что был на фотографии, он причастен к этому делу. Вижу человека со слегка светлыми волосами. Но он стоит как бы в сторонке, а рядом я вижу бугая. У них какой-то конфликт назревал. Ещё я вижу, что они, целая группа, сидят довольно низко, может быть, на полу и играют в карты. У одного из них рубашка расстегнута, дома, по-видимому, жарко. В помещении жарко. (Как стало ясно на следующий день, смерть наступила летом, когда во всей Центральной России стояла редкая жара, жара 2010 года.) И играют не за столом. Там что-то с картами связано. Ещё я вижу женщину, отдельно стоящую, с грудным ребенком. И уж совсем странную вещь я вижу: то ли ему деревяшку в рот пытались засунуть между зубов, как кляп, я её горизонтально вижу. Светлая деревяшка. Мое мнение – это было убийство. (Потом, на следующий день я увидел и эту деревяшку, она лежала на месте гибели у Сергея под головой.) А вот мотивы, - продолжил я, - мне даются с трудом…
- А место происшествия помогает?
- Обычно на месте происшествия приходит какой-то образ, одна ключевая картинка. А так мне просто нужно время – час, два, чтобы я просто сидел, напрягался, представлял, тогда я вижу разные картинки…
Поскольку было понятно, что разговор подошел к концу, Даша спросила:
- Вам оставить фотографию?
- В принципе я фотографию видел, помню. Она больше не нужна.
Потом Даша все-таки решила задать ещё вопрос:
- Вы говорили, что видели женщину с грудным ребенком. Может, вы ее опишите?
- У меня такое ощущение, что это чья-то жена, из очень близкого круга знакомых. Но я уже не помню черты лица. Это по ощущению примерно так, как если бы вы посмотрели в окно и увидели какого-то незнакомого человека. Несколько секунд мы помните его образ, а потом все забывается. Картинка как бы вспыхивает и тут же гаснет. Могу сказать точно, что она по фигуре не полная. И ребенку месяца три-четыре. Я вижу, она стоит как бы силуэтом на фоне светлой стены. Сейчас попытаюсь вспомнить. Она накидывает сверху на плечи, что-то бежевое, может, кофточку. Волосы у нее скорее всего темные, но может, это происходит от того, что я вижу ее силуэтом. Давайте на этот вопрос я отвечу там, в квартире. И вот ещё что я вижу. Из квартиры справа выходят соседи, то ли они общались там с ними. Там есть соседи, с которыми он не общался, а это другие - те, что справа.
Я склоняюсь к мысли, что окончательная причина смерти – удушение, потому что мне и один раз, и другой раз видится красный длинный след на шее. И мама, которую я видел во сне, она произносила это слово «удушение». Здесь есть информация, в этой фразе мамы, но, может быть, я не совсем точно перевожу ощущения в слова. Но два раза мне идет одно и то же слово, поэтому это не случайная версия.
- Спасибо, - сказала Даша. – Я думаю, что достаточно.
Но оператор попросил ещё немного задержаться, чтобы подснять крупно какие-то детали – написанный текст на моем листке, фотографию на столе…
После того, как были отсняты эпизоды в поезде со мной и Илоной, съемочная группа быстро сложила аппаратуру и почти вся отправилась в вагон-ресторан. Через несколько минут к ним присоединился и я. В ресторане было малолюдно. Мини-бар находился почти в самом конце вагона. Я прошел мимо трех столиков, за которыми уселись съемочная группа.
Илона уже заказала себе пиво - она считала, что это ей помогает.
Подошел к небольшому прилавку, что-то вроде барной стойки, и заказал стакан сока. Сок стоял на витрине в маленьких стеклянных бутылочках.
Женщина за прилавком узнала меня:
- А это вы....? Садитесь за столик, я сейчас принесу.
Я сел где-то в середине вагона. Через минуту она поставила на мой столик пустой стакан, открытую бутылочку сока и остановилась, чего-то выжидая.
- Меня сейчас попросят подписать фотографию, - сказал я ей.
- Да, там за крайним столиком сидит моя начальница. Она просит подписать фотографию.
В самом конце вагона, дальше барной стойки, сидели две женщины за деревянной перегородкой и, по-видимому, что-то подсчитывали.
У нее проблемы с ногами, – сказал я.
Да, ей скоро будут делать операцию на ногах, – ответила барменша и тут же, без паузы начала расспрашивать меня о своей работе – менять ей эту работу или нет, переезжать ли жить в другое место и т.п.
Потом, пригласив другую проводницу, попросила нас сфотографировать.
Я сказал, что я здесь не один, что есть ещё один участник «Битвы экстрасенсов», Илона.
Но проводниц интересовала не столько возможность сфотографироваться с кем-то из известных людей, сколь задать вопросы о своей личной жизни. Вторая подошедшая стала спрашивать, когда найдет жениха. Потом подошла ещё одна проводница со своей обоймой личных вопросов.
Каждой хотелось услышать что-то хорошее из своего будущего...
Я выпил свой сок и подошел к столику, где сидели наши девушки. Спросил у Даши, как находятся истории для расследований.
- Пишут, звонят, - ответила Даша, пододвигая к себе салат.
Я хотел спросить у Илоны, сидевшей напротив, что она «увидела» в фотографиях парня, но Даша опередила меня, сказав, что экстрасенсы общаются только когда идут на место происшествия.
Илона посмотрела на меня внимательно:
- Я вижу у тебя над головой зеленоватую спираль...
- А если я головой резко двигаю вперед или назад, она тоже резко смещается или отстает? - поинтересовался я.
- Всё, уже исчезла...
Уже было около двух часов ночи. Через три с половиной часа, в 5-30, поезд должен прибывать в Орел. Нужно было хоть немного поспать. Но перед тем, как лечь, я закрыл глаза и попытался вызвать образ Сережи - чтобы понять, что же произошло в последний день. И вдруг увидел машину ДПС и рядом с ней — сотрудника, полного мужчину. Он что-то говорил на общем плане и как будто бы собирался сесть в машину и уехать. Почему он появился в последний день сережиной жизни?
Когда я проснулся и вспомнил последние увиденные образы, то сказал Диме, звукооператору:
- Я не вижу перспективы у этого дела.
На вокзале, недалеко от платформы нас уже поджидал автобус. По пути я заметил, что в городе время от времени встречаются дома бежевого цвета. Ехать пришлось недолго. Минут через пятнадцать мы были у дверей гостиницы «Русь». Илону направили в один номер, меня – в другой, в тот номер, который со вчерашнего дня занимал директор съемочной группы, Рушан. Он после нашего приезда отправился завтракать, чтобы после этого сразу же выехать на съемочный объект, и тем самым освободить мне номер. Завтракать в такой ранний час мне не хотелось, я еще не проснулся как следует.
В окно светило яркое утреннее солнце. Окно выходило на административное здание на площади.
Внизу под окном стоял наш белый микроавтобус.
Минут через 20 мне принесли завтрак в номер - сосиски с нарезанным огурчиком и на отдельной тарелке - блинчик. «Может прочитали на форуме про то, что я сетовал, что нас даже не кормят во время съемок?» - подумал я.
Чтобы мы с Илоной не пересекались и не могли общаться, нас возили на съемку по очереди. Первой из гостиницы на микроавтобусе повезли Илону. Не помню, сколько прошло времени, вскоре зашли и за мной – пришла пора ехать.
Однако ещё минут двадцать после этого мне пришлось сидеть в вестибюле. Одна из стен, напротив входа, была завешана дипломами, почетными грамотами, автографами известных людей, побывавших в этой гостинице.
Я и еще несколько человек съемочной группы сели в микроавтобус. Подъехали к дому родителей. Илона ещё не возвращалась из квартиры. Водитель автобуса, Сергей, оказался человеком разговорчивым. То слушал радио, то что-то постоянно рассказывал.
- Давай поспим, - сказал Игорь водителю. - Ты местный, а мы всю ночь в поезде, почти не спали.
Водитель Сергей тут же подхватил тему о поездах:
- Я люблю в поездах ездить, пару бутылочек пива, сидишь, разговариваешь. А потом еще по пиву - и спишь.
Игорь прилег на сиденье, чтоб задремать, а водитель Сергей продолжал:
- А ещё лучше, когда собираемся на даче, мясца, водочки по чуть-чуть...
Но Игорь уже не слышал.
Вскоре вышла Илона, она с оператором и редактором отошли метров на десять-пятнадцать во двор, чтобы снять интервью после встречи с родителями. Я стоял около дверей автобуса, в нескольких метрах от подъезда.
У подъезда две старушки, заметив видеосъемку во дворе, тут же стали громко обсуждать увиденное.
- Кого фотографируют? – громко спросила одна из них, как будто ожидала ответа от тех, кто был в пятнадцати метрах от них.
- Для Путина или для Медведева? - уточняя, спросила вторая.
Видя, что им никто не отвечает, они продолжили разговор сами с собой. Первая сказала огорченно:
- Нас не сфотографируют...
А вторая продолжила свою мысль:
- Кабаева от Путина мальчика родила....
Две сплетницы немного помолчали, а потом продолжили разговор уже не так громко.
Дима хотел прикрепить мне радиомикрофон, но Даша попросила подождать минут 20. Там внутри было очень жарко и нужно было проветрить комнату.
Во дворе играли дети.
- Как им всё просто… - сказал звукооператор Дима. - Поиграли, поели и опять поиграли на улице.
- Оля, иди есть! - закричал голос из окна третьего этажа соседнего подъезда.
Одна из девочек отвлеклась от качелей и закричала:
- Сейчас иду...
- Вот, Дима, как будто услышала твои слова, - пошутил я.
Интервью с Илоной снимали минут десять. А после этого, чтобы мы с ней не пересеклись и не смоли бы обменяться информацией, Даша подошла к водителю.
- Отвезёте Илону в кафе? - попросила она.
После этого наступила моя очередь подняться в квартиру.
(Нужно дописать)
***
На обратном пути.
До ночного поезда еще было время, и на обратном пути мы все заехали поужинать в какую-то таверну. Скорее всего, это был небольшой ресторан, потому что, заказав блюда из меню, мы все долго ожидали, когда нам их принесут. В ресторане кроме нас было всего два посетителя. Они неспешно попивали пиво за столиком в глубине зала. За стойкой находился крупный по фигуре бармен. Все оставались на своих местах, и жизнь из-за этого казалась почти остановившейся. Наверное, в ресторане не были готовы, что появится сразу столько людей (а нас было больше 10 человек – режиссер, два оператора, осветители, звукооператор, продюсер, редактор…), поэтому приготовление заказанных блюд заняло довольно много времени. Некоторые из нас ждали своего заказа минут 40, хотя в заказах не было ничего сложного. Больше всего не повезло тому, кто заказал омлет с грибами – его пришлось ожидать около часа.
Когда мы сели в микроавтобус, чтобы ехать на вокзал, Илона обратилась ко мне с просьбой:
- Посмотри меня, когда отдохнешь.
В автобусе все стали делиться своими историями и впечатлениями. Илона рассказала, что когда была в таверне, «подпиталась» энергией бармена.
В ответ кто-то пошутил:
- А у Игоря с сердцем что-то. Может, это тоже кто-то подвампирил?
На вокзальной площади, как только мы высадились, всей группе раздали билеты на обратный путь.
Я сказал Илоне, что вижу у нее ссоры с матерью.
- Да, мы почти каждый день ссоримся, потом я прошу у нее прощения. Может, нам нужно разъезжаться?
…И мы разговорились.
Илона спрашивала, кто сильнее – она или Алсу (ей казалось, что Алсу на нее что-то наводит). На что я отвечал, что у Алсу нет таких способностей, чтоб наводить.
Илона рассказала, что она не выходит замуж, потому что боится, что у нее от этого пропадут «силы». Но я ответил, что «силы» могут пропасть, только если родится ребенок. Пока не возникнет новая жизнь, способности не могут пропасть.
- Как бы мне хотелось, - сказала мечтательно Илона, - чтобы пришел ко мне человек, а я ему – раз, как будто щелкнула пальцами - и все-все рассказала, и про прошлое, и про будущее, и про всех его родственников…
Мы перешли через вокзал на платформу. Поезд уже стоял на путях. До отправления ещё было несколько минут (он отправлялся около полуночи).
На железной ограде платформы, напротив нашего вагона, сидело большое-большое зеленое насекомое, немного напоминающее кузнечика.
- Это богомол, - сказала Илона.
Раньше я не видел богомолов. Он был малоподвижным и сидел на железной ограде под фонарем. Потом не спеша развернулся и тяжело, как майский жук, полетел в сторону открытой двери вагона. Но до тамбура не долетел, приземлился на ступеньки. Я заметил, что в тамбуре на полу сидел ещё один богомол. Теперь, по-видимому, два богомола поедут в Москву.
Илона стала рассказывать про то, что ей нагадали по судьбе другие экстрасенсы, и спрашивала мое мнение на этот счет.
А потом, когда мы сели в купе, и поезд тронулся, она вдруг сказала:
- Две женщины в голубых одеждах держат над твоей головой корзину.
Я попытался выяснить, что означает этот образ, как Илона вдруг добавила:
- Ты откроешь предприятие с женщиной.
Я подумал, что она видит предыдущие события: как я работал начальником цеха обработки пленки и у меня заместителем была Марина. Но Илона сказала, что это событие ещё не произошло.
- А ещё тебе идет поездка в Германию.
- Может, в Швейцарию....? – спросил я, поскольку совсем недавно мне пришло письмо от любителей «Битвы экстрасенсов» из Швейцарии с предложением посетить их страну.
- Нет, в Германию. И ты будешь часто ездить туда по каким-то делам.
А потом Илона сделала паузу и спросила:
- Там впереди, в будущем, ты не видишь - я не сойду с ума?
- Нет, я такой развязки не вижу.
Илона посмотрела на меня прямо и таинственно прошептала:
- А может, я уже сошла с ума?
